Люди, способные организовать учебный процесс таким образом, чтобы ребенок раскрылся в нём сам – это гениальные учителя. Эти добрые помощники, присутствующие рядом в нужный момент, не считают себя руководителями учебного процесса. Они скорее наблюдают.

Елена Макарова оказалось одним из таких педагогов. Вот, что она пишет: "Ребенок тычет грифелем в белый лист, ставит точку, закорючку, замыкает линии в кружки или овалы. Спроси его, что это, и он расскажет целые истории.

«Говорит-то он хорошо, а рисовать не умеет, – сокрушаются родители, – пора за это взяться. Это домик с трубой, – вот большой квадрат, в нем окошки, два маленьких квадратика, а сверху треугольник». Современный городской ребенок не видит таких домов, но рисовать их легко и приятно. Так зарождаются стереотипы, от которых трудно избавиться. В тех первых, непонятых взрослыми рисунках, дети с помощью каляк-маляк создавали свою знаковую систему. Мы вторглись в процесс, не зная азбуки детского изобразительного языка.

У каждого ребенка свои каляки-маляки, свой набор элементов, построение композиции и пр. Возьмем, например, круг. Многократное повторение этого элемента свидетельствует как о зацикленности, так и о желании все свести в одно, собрать в целое; много кругов – это уже целая система замкнутых миров. Резкие линии могут выражать и агрессивность, и нетерпение, и одиночество... О символическом значении элементарных форм в искусстве писали в начале ХХ века Кандинский и Клее. Пройдя через фигуративное искусство, они вернулись к «линии и точке» и с помощью сопряжения этих простейших форм создали свою Вселенную.

Художники вернулись к детству цивилизации. Они обратились к символическому языку древних наскальных изображений. От них – к детским рисункам. В начале ХХ века анализу творчества детей были посвящены многотомные исследования. Художники впали в детство в прямом смысле этого слова. Они взялись играть в кубики и пирамиды. Так возникли современные города, небоскребы, луноходы и прочие прелести цивилизации.

Дети постигают устройство мира с помощью символов. Мы же спешим научить их поверхностному изображению реальных предметов, уводим их от собственных задач и, в результате, не даем им прожить важнейшую фазу детства.

Рисуя, дети стремятся заполнить все пространство листа, ведь рисунок – это весь мир. Как правило, они определяют низ (земля) и верх (небо) и все, что имеют сказать, помещают в этих пределах. Но в каждой группе обязательно найдется два-три ребенка, для которых границ не существуют. Они крутят лист во все стороны и рисуют с любой произвольной точки.

«Природа задумана по мелодии или по движению? – спросила сама себя пятилетняя девочка и ответила: – Конечно же, и по мелодии, и по движению. Мир-то один. Значит, в нем все должно быть сразу».

«Ну разве же это нормальное развитие - терять ощущение счастья от рисования? Потерять ощущение линии, формы и пространства! Нет, это несчастье. Ведь все со всем связанно - рисунок - с движением, звук - с линией, форма с цветом. Если человек с детства не чувствует этих глобальных связей, он отторгается от самого закона гармонии. Куда это годится! Не все художники и не все музыканты, правда, но воспринимать искусство могут все, то есть все могут жить полноценной жизнью.»