Вожане дали много и русской культуре, и русскому языку. Собственно, одно из названий нашего края – Вотская пятина – указывает на важность этого народа. Многие из нас восхищаются республиканской традицией Новгородской Руси, основой которой было вече – собрание народных представителей, решавших все общественные вопросы (в том числе – какого князя нанять для такого-то похода). А откуда пошло слово «вече»? Из водского языка: там «вячи», собственно, и обозначает «народ». Возможно, и традиция народного волеизъявления пошла от води – уж слишком свободолюбивыми они были.

У вожан в Древнем Новгороде был свой «конец» (район, как мы бы сказали), археологи находят все больше берестяных грамот на древнем водском языке (хотя в прессе этот язык почему-то называют древнекарельским). Любопытный факт: первая запись финно-угорского водского языка была сделана на древней кириллице – задолго до того, как просветитель Микола (Микаэль) Агрикола дал письменность финнам. Основоположник финской письменности, кстати, нашел последнее пристанище на нашей территории, под Выборгом. Такие вот у нас культурные слои.

Но вернемся к вожанам. Сегодня основоположники вечевой традиции компактно проживают на юго-западе Ленинградской области в районе нового порта Усть-Луга, о влиянии которого мы еще поговорим. Главные водские поселения – Лужицы, Пески, Котлы и еще несколько десятков деревень между Копорьем и рекой Луга.

– Народ наш не умер, как считают некоторые, и не ассимилировался с другими окончательно, – рассказывает Екатерина Кузнецова. – Мы разговариваем на родном языке, поддерживаем все культурные традиции предков. И поем, естественно: каждый год в Лужицах проходит фольклорный праздник, о котором «Санкт-Петербургские ведомости» уже рассказывали. У вожан очень сильны самосознание и чувство этнической идентичности, хотя и осталось нас не так много: по разным данным, от 74 до двух тысяч человек.

Но стоит ли полностью доверять официальным данным, если в ряде мест всем представителям малых народов «рекомендовали» записываться русскими? Впрочем, это не помешало в статотчетах появиться таким этносам, как «эльфы» и «скифы». Таковы они, парадоксы учетной политики.

По экспертным оценкам, на территории Ленинградской области проживают несколько тысяч вожан, что немало для столь древнего финно-угорского народа. Другие их собратья – например, чудь белоглазая, меря, мурома и мещера – утратили самоидентификацию и язык, заложив вместе со славянами основу современного русского народа.

Трудности перевода

Но вот ведь какая беда случилась с вожанами: в их древнем языке нет главного слова, способного уберечь от бед, – слова «нет». Видимо, из-за этого возникает некоторое недопонимание между коренными жителями низовий реки Луга и промышленниками, сделавшими «вотский пятачок» новым плацдармом для развития индустрии. Строится красавец суперпорт, готовится площадка под алюминиевый комбинат, вырубают лес. Понятное дело: нужно обеспечить рост экспорта, вывозить углеводороды, что в конечном итоге положительно скажется на нашем кошельке (по крайней мере хочется в это верить).

Но как-то не по-человечески все у нас делают. Местного населения будто бы нет вообще. «Кто такая водь? – спрашивают чиновники. – Да нет уже никакой води!» Значит, можно «зачищать площадку» под стройки века, а если кто-то чего-то не понял – возможно, ему не место в новом раскладе. Так, по какому-то странному стечению обстоятельств в Лужицах и окрестностях сгорело несколько домов. И ответить-то вожанам нечем: слово «нет» отсутствует в их языке.

Очевидно, кое-кто вспомнит еще одну странную особенность финно-угорских наречий – там нет и будущего времени глаголов. Уж не посчитали ли в высоких кабинетах, что нет будущего и у самих малых народов? Тогда почему не издаются учебники родных языков, не готовят педагогов для сельских школ, преподавателей водского, ижорского или вепсского языков?