6 февраля 2008
Сретение в русской поэзии: Иосиф Бродский
Судьба Бродского невероятна, удивительна; как на первый взгляд непостижимо удивителен тот факт, что человек, ходивший в советскую школу, воспитывавшийся в нерелигиозной семье, да и сам говоривший о религии такое, что отпугнет любого верующего, станет автором доброго десятка стихотворений о Рождестве Христовом, автором «Сретенья»…
Иосиф Бродский в ссылке. Село Норенское Архангельской области
А когда исполнились дни очищения их по закону Моисееву, принесли Его в Иерусалим, чтобы представить пред Господа, как предписано в законе Господнем, чтобы всякий младенец мужеского пола, разверзающий ложесна, был посвящен Господу, и чтобы принести в жертву, по реченному в законе Господнем, две горлицы или двух птенцов голубиных. Тогда был в Иерусалиме человек, именем Симеон...
Лк. 2:22-25
Когда-то Иосиф Бродский и Анна Андреевна Ахматова обсуждали идею переложения псалмов и библейских сюжетов на стихи: стоит ли это делать и как именно. Кроме самой Ахматовой, сделать это было не по силам никому. Вскоре ее не стало. И Бродский начинает создавать целый свод стихотворений на библейские сюжеты... Анна Ахматова, знакомство с которой стало одним из главных событий в жизни начинающего поэта, дождалась или, как знать, сама выбрала человека, которому смогла передать духовное наследие великой русской поэзии.
Судьба Бродского невероятна, удивительна; как на первый взгляд непостижимо удивителен тот факт, что человек, ходивший в советскую школу, воспитывавшийся в нерелигиозной семье, да и сам говоривший о религии такое, что отпугнет любого верующего, станет автором доброго десятка стихотворений о Рождестве Христовом, автором «Сретенья»…
«Сретенье» Бродского родилось в 1972 году. Это последнее стихотворение, написанное им на родине, вскоре 32-летнего поэта выдворят за пределы Советского Союза; оно посвящено Анне Андреевне Ахматовой. «Сретение» по-славянски значит «встреча», встреча человека с Богом.
Когда Она в церковь впервые внесла
Дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.
И старец воспринял Младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
Младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке храма.
Тот храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взоров небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.
И только на темя случайным лучом
свет падал Младенцу; но Он ни о чем
не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.
А было поведано старцу сему,
о том, что увидит он смертную тьму
не прежде, чем Сына увидит Господня.
Свершилось. И старец промолвил: "Сегодня,
реченное некогда слово храня,
Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,
затем что глаза мои видели это
Дитя: Он - Твое продолженье и света
источник для идолов чтящих племен,
и слава Израиля в Нем". - Симеон
умолкнул. Их всех тишина обступила.
Лишь эхо тех слов, задевая стропила,
кружилось какое-то время спустя
над их головами, слегка шелестя
под сводами храма, как некая птица,
что в силах взлететь, но не в силах спуститься.
И странно им было. Была тишина
не менее странной, чем речь. Смущена,
Мария молчала. "Слова-то какие..."
И старец сказал, повернувшись к Марии:
"В лежащем сейчас на раменах Твоих
паденье одних, возвышенье других,
предмет пререканий и повод к раздорам.
И тем же оружьем, Мария, которым
терзаема плоть Его будет, Твоя
душа будет ранена. Рана сия
даст видеть Тебе, что сокрыто глубоко
в сердцах человеков, как некое око".
Он кончил и двинулся к выходу. Вслед
Мария, сутулясь, и тяжестью лет
согбенная Анна безмолвно глядели.
Он шел, уменьшаясь в значеньи и в теле
для двух этих женщин под сенью колонн.
Почти подгоняем их взглядами, он
шел молча по этому храму пустому
к белевшему смутно дверному проему.
И поступь была стариковски тверда.
Лишь голос пророчицы сзади когда
раздался, он шаг придержал свой немного:
но там не его окликали, а Бога
пророчица славить уже начала.
И дверь приближалась. Одежд и чела
уж ветер коснулся, и в уши упрямо
врывался шум жизни за стенами храма.
Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,
он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою
как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.
16 февраля 1972
Источник
